Иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть. (Мф. 11,30)
Всевышний Творче! Поистине сладчайшие меда суть все Божественные словеса Твои: словеса твоя паче меда устом моим (Пс. 118, 103). Святые заповеди Твои (Сам Ты нам сие изрек) суть все небесны и духовны, все имеют силу Живота Вечного. Глаголы, яже Аз глаголах вам, дух суть и живот суть (Ин. 6, 63). Так почто ж называешь их игом? Почто называешь их бременем? Иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть. Сия честная дева уразумела, яко Петр, что Ты имеешь глаголы жизни бесконечной. Посему призрела весь мир, да последует Тебе; облеклась в ангельский образ, да всю себя посвятит в возлюбленные селения Твои. Однако ее устрашает имя ига, в ужас приводит ее название бремени. Пусть иго есть благое и труд сносный [1], но при всем том всякий с прискорбием преклоняет выю свою под иго. Пусть невелика тяжесть, но поелику она есть бремя, то каждый отягощается носить ее. О честная душа! Не должно смущать тебя имя ига и бремени. Сие есть некоторое подобие и образ, посредством которого Бог Здесь – переносимый. хотел показать нам совершенство христианского подвижника. Когда земледелец впряжет вола в ярмо – конечно, он уже покорил хотение его: вол уже не имеет воли своей, все движения его в повиновении у земледельца. Когда человек восхочет взять на рамена свои бремя – конечно, он отдает волю свою, покоряет волю свою под тяжесть бремени. Когда же Иисус Христос называет иго и бремя, то хочет чрез сие научить нас совершенному послушанию, послушанию, которое надобно иметь последователям Его. Сия добродетель пресладостна и легка тому, кто ее стяжал. Послушание есть добродетель, без коей монашествующему невозможно ходить путем добродетели и совершенства. Я теперь излагаю, что есть инок и каково житие его, далее покажу, что послушливый инок есть инок совершенный. Два состояния получило человеческое естество: состояние невинности в Раю до преступления и состояние греховное по соделании преступления, усилившееся наипаче здесь, в мире. Когда человек был в Раю, тогда естество его было, как земля, которая ежедневно взращивала многоразличные цветы добродетели. Как скоро человек изгнан был из Рая, то по собственной вине его разрушилось его произволение, переменилась мысль его: терние и волчцы греховные взращивает ежечасно его природа. Прежде воля человеческая склонялась вся к добру. Посему то, что тогда человек совершал с великой легкостью, ныне совершает с великим трудом. Надобно теперь человеку много принуждать себя, дабы он мог стяжать малую добродетель, а в то время без всякого принуждения всякою добродетелью он украшался. Учитель монашеского жития Иоанн, списавший лествицу добродетелей, видя, что жизнь монашествующих есть образ добродетельного общества и обещание, которое дает инок, есть обещание жить богоугодно и свято, и зная, что тот, кто хочет исполнять добродетель, имеет препятствием свое естество, определил, что монах не что иное есть, как беспрерывное и непрестанное понуждение природы. Инок есть понуждение естества всегдашнее. Разумно и премудро сие определение и столь истинно, что, мне кажется, Дух Святой внушил его Иоанну. Наша природа требует пищи, а инок – поста. Здесь потребно понуждение, да победит он хотение природы. Природа наша требует сна и покоя, а инок должен бодрствовать и себя изнурять трудами. Понуждение здесь потребно, да отсечет плотские желания. Всякую минуту человеческая природа склоняет к беспорядочным пожеланиям, а инок должен иметь себя чистым от всякого греха. Требуется беспрестанное понуждение здесь, дабы истребить злую похоть плоти и насадить в нашем естестве волю Божию. Инок есть понуждение естества всегдашнее. Но кто есть мужественный подвижник, который бы стоял всегда вооружен на порабощение естества своего и умерщвление похоти своей? Самолюбие наше побеждает благую волю, и сладость страстей пленяет душу нашу. Чтобы сделать должное понуждение себе самим, надобно, дабы были мы премудры и весьма рассудительны, от страстей неискушаемы и во всякой добродетели совершенны. Всегда несовершен пребывает тот, кто думает, что он сам достаточно способен для руководствования самого себя. Сегодня предваряет ум его стремление страстей и с нуждою побеждает их, а завтра страсти предускоряют ум его и порабощают его своей власти. Сегодня он умеренно понуждает естество свое и пребывает в добродетели, завтра понуждает его чрезмерность и превосходит пределы добродетелей, между тем как добродетель в чрезмерность не простирается, но в умеренности заключается. Итак, потребен другой руководитель, а не мы сами. Мы не должны никогда вручать самим себе таковое начальство; другому руководителю надобно нам посвятить волю свою и ему повиноваться, а не себе самим. Ибо он, поскольку никогда не увлекается сладостию страстей наших и поскольку не чувствует самолюбия, которое обладает нашей душой, имеет спокойный ум в рассуждении нас, понуждает нас ежедневно, со вниманием и весьма умеренно, и так ведет нас путем спасения. Ясно всякий видит, что послушание есть то, что направляет нас на путь совершенства. Дикое дерево, которое в лесах произрастает, где никто не возделывает его, где никто не окапывает его, никогда не приносит вкусных плодов или же совершенно остается бесплодным. Плоды его нехороши вкусом, видом неприятны, никакой сладости не имеют. Инок, который находится в пагубном непослушании, никогда не имеет учения, лишен всякого руководства духовного; оттого иногда творит добродетель, иногда же пребывает без исправлений [2] ее. Добродетели его суть нетверды, несовершенны, не имеют Божией благодати. Возделанное дерево, которое бывает в садах, и которое земледелец поливает, и о коем весьма печется, воздает всегда плоды, чей цвет прекрасен и вкус преизящный и здоровый. Душу иночествующего, находящегося в послушании, увещание настоятеля всякий день поощряет, сердце иночествующего словом настоятеля всякий час возбуждается от сна – оттого и плодоприносит он совершенные благодатные добродетели. Я рассуждаю о жизни монашествующих и о жизни двух наших прародителей и вижу в сих двух обществах превеликое сходство. Бог сотворил двух человеков и оставил их в Раю, да провождают жизнь бесстрастную и безгрешную. Когда Бог сошел на землю, Он уставил монашеское житие, да живут паки человеки и здесь, на земле, жизнию, подобною той, которою жили прародители в Раю. Монастырь есть рай, а потому он есть место молитвы, и славословия, и другого благоугодного исправления. Сущие во Христе братия суть Ангелы, ибо приемлют жизнь, подобную ангельской, а настоятель монастыря занимает место Бога. Следовательно, послушание, которое показывают иночествующие своему настоятелю, относится к Богу: слушаяй вас, Меня слушает; и отметаяйся вас, Мене отметается (Лк. 10,16). Доколе Адам был бесстрастен и совершен, дотоле имел повиновение к Богу; доколе Адам жил жизнью святой и безгрешной, дотоле послушлив был Божию повелению. Подобно и монах, доколе имеет добродетель послушания, имеет и совершенство; доколе покоряется начальнику, дотоле живет жизнью весьма богоугодной и святой. Когда Адам изгнан был из Рая? Когда потерял благодать Божию? Когда сделался грешником? Когда снисшел в сию страстную и грешную жизнь? Тогда, как только преслушал Божие повеление. Сие прилично сказать и о монашествующем. Как только убегнет он от послушания, тотчас бежит от него благодать Божия. Как скоро отступит от повиновения, сразу сделается уже несовершеннее новоначального. Как скоро сделается непокорливым, тогда же отдаляется от цели иноческого совершенства. И для того Феодор Студит, Ефрем и Исаак Сирские, Макарий Египетский и Иоанн Лествичник – все согласно нам сказуют, что толикое имели послушание древние иноки к настоятелям своим, что многократно имели нужду выйти из монастырских стен, но не выходили без позволения старца своего; жаждали, но не смели утолить жажду свою чашею воды, если прежде не даст им благословения наставник их. Многократно желали говорить какое-либо слово духовное и нужное, но не дерзали, если не получали прежде на то позволения от своего настоятеля. Посему видим в историях первенствующих монахов, которые собраны в «Лавсаике» [3], что древние монахи оказывали такую покорность к настоятелю, какую имели к словесам самого Евангелия. Толикое почтение имели к начальнику, что, когда предстояли пред ним, думали, будто видят Иисуса Христа. И сим послушанием достигли до толикого совершенства, что соделались как одушевленные образы всякой добродетели, сосуды многоценные святыни, Миром исполненные. Иные стяжали благодать прозорливости, другие имели силу чудотворения, все по смерти благоухали воньми духовными и небесными. Начало, вождь и первый учитель сего чудного общества есть Господь наш Иисус Христос, Единородный Сын Божий, с небес сшедый человеческого ради спасения. Он деятельным досточудным примером положил основание небесного жития монашеского. Он – первый деятельный законоположник: в вертепе пустынном восхотел родиться, да покажет, что первое начало добродетельного расположения есть бегство от мира и совершенное отчуждение от суеты, которая прельщает человеков; он на горе уединенно молится, дабы показать, что тишина возводит ум на небо, что безмолвные места необходимы для молитвы. Когда восхотел поститься сорок дней и ночей, тогда удалился от градов, вселился в пустыню и сим ясно показал, что пустыня есть источник воздержания, делателище добродетелей. Проходил подлинно Богочеловек города и веси, дабы распространить свет богопознания и истребить тьму нечестия, но при всем том имел общие вещи купно с двенадцатью Апостолами Своими и провождал жизнь, яко был в какой-либо обители. И так как Иисус Христос есть начало, вождь, основание первообразное и первый наставник жизни монашествующих, то долг наш прилежно размышлять о целой жизни Его и узнавать жизни Его конец. Иоанн, наперсник и возлюбленный ученик, в «Откровении» видел книгу, которую никто не мог прочесть: никтоже можаше ни на небеси, ни на земли, ниже под землею, разгнути книгу, ниже зрети ю (Откр. 5, 3). Книга сия [4] являла Воплощение Единородного Сына Божия, которое ни человеки, ни демоны, ни Ангелы не могли понять. В начале таинственной сей книги, объявляет нам царствующий пророк [5], была писана добродетель послушания. В главизне книжне писано есть о мне: еже сотворити волю Твою, Боже мой, восхотех (Пс. 39, 8–9). Иисус Христос, яко Бог, был премудрый и пресовершенный, не имел нужды в учении, не требовал руководства. И чему могли учить Его люди, к какой добродетели побуждать? Он наставляет людей в добродетели, Он просвещает ум наш в совершении добрых дел. Но при всем том жил в послушании у Иосифа и Матери Своей: и бе повинуяся има (Лк. 2, 51). Оказывал покорность приказанию Иосифову, делал послушание воле Матери Своей. И бе повинуяся има. То, что говорил Иосиф, исполнял Иисус; то, что приказывала Матерь, Сын делал тотчас. И бе повинуяся има. Это великий пример монашествующим, дабы не отговаривались, что не имеют совершенной покорности оттого, что не находят совершенного настоятеля. Рассудите, иноки, о совершенстве Иисуса Христа и о совершенстве Иосифа и Матери Его и найдите толикое различие, коликое находится между Богом и человеком. И при всем том Богочеловек Иисус бе повинуяся има. Сей великий пример для пустынножителей, да научатся, что повиновение помогает им достигать в меру добродетели, которая доходит до совершенства. Иисус Христос имел свободную и самовластную волю Человечества Своего, но добровольно и охотно всю ее покорил воле Божества. Видел весь мир совершенство послушания Его, когда приближалось время, в которое Он имел вкусить страдания и испить горькую чашу смерти Своей. Все страдания Его пред очами Его представлялись. Видел заушения и поругания, оплевания и биения, хулы и бичевания. Зрел терновый венец и раны всего тела Своего, крест, гвоздие, желчь и оцет. Страх охватывал Его, истекала кровь, но строго держался послушания; послушание никогда не оскудевало в Его сердце. Однако «не яко Аз хощу, – говорил Богу и Отцу Своему, – но якоже Ты». – «Пусть Я боюсь, яко Человек, пусть подвиг обдержит Мя, пусть течет сия кровь, но со всем тем да не будет воля Моя, но Твоя должна быть воля: обаче не Моя воля, но Твоя да будет (Лк. 22, 42)». Сие есть превосходное послушание, сие послушание совершенное. Был послушлив Богу и Отцу Своему даже до смерти: послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2, 8). Итак, послушанием Он начал жизнь свою. И бе повинуяся има. И в послушании окончил предел жизни Своей. Послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя. Как же можно постнику жить в монашеском обществе без добродетели послушания? Иисус Христос, Который узаконоположил жизнь иноческую, жил с послушанием и ради послушания умер. Подобает и иночествующему жить с послушанием, подобает и жизнь свою окончить под послушанием. Послушание есть первая степень и основание во всех делах черноризца. Послушание есть свет, который путеводствует к добродетелям; послушание есть весна, пускающая ростки добрых дел; послушание есть солнце, освещающее красоту добродетелей. Без солнца все темно и невидимо, без послушания все добродетели суть несовершенны и нетверды. Честная дева! Ты взяла благое иго и бремя легкое возложила на рамена свои. Послушание есть все твое обещание. Оно показывает, что ты хочешь подражать Жениху твоему, Христу, и первому Учителю, и Учредителю жизни, которую ты вознамерилась проходить. Оно, возводя тебя на высокие вершины совершенства, украсит святыми нравами. Запечатлей в сердце твоем послушание, яко некую драгоценность. Посему легок и сладостен тебе будет путь добродетели. Послушание превознесло Жениха твоего, как удостоверяет нас небошественный Апостол: Темже и Бог Его превознесе (Флп. 2, 9). Послушание вознесет и тебя в бессмертную славу Божию и в прерадостнейшее блаженство. Аминь.
[1] Здесь – переносимый.
[2] Исправление – здесь: делание, совершение.
[3] См.: Палладий, еп. Еленопольский. Лавсаик. СПб., 1873.
[4] То есть святое Евангелие.
[5] Царствующий пророк – псалмопевец и царь Давид.
