Часть 1. Основание обители

Часть 1. Основание обители

«В конец лет своих многия труды положил еси,
обитель Шамординскую убогим устрояя,
да сестры тоя обретут душевный покой и спасение...»

Благословение преподобного Амвросия на приобретение земли монахиней Амвросией (Ключаревой) у помещиков Калыгиных. – Строительство по плану старца дома на купленном месте. – Предсказание человека Божия Пахомия о монастыре на этой земле. – Ходатайство матери Амвросии перед архиепископом Калужским Григорием об устроении в ее имении женской общины.

На Калужской земле, освященной подвигами и трудами святых угодников Божиих, недалеко от прославленной Оптиной пустыни расположена Казанская Свято-Амвросиевская женская пустынь. Она основана великим Оптинским старцем преподобным Амвросием при деятельном участии его духовной дочери – схимонахини Софии (Болотовой, 1845-1888), назначенной впоследствии ее первой настоятельницей.

По промыслу Божию преподобным Амвросием для устроения этой обители было избрано небольшое имение близ деревни Шамордино, принадлежавшее помещикам Василию Полиевктовичу и Евдокии Ивановне Калыгиным. Один богатый господин, живший в Москве и часто приезжавший к батюшке Амвросию, попросил его купить недалеко от Оптиной пустыни дачу, в которой намеревался поселиться со своей семьей. Батюшка, ко всем относившийся с любовью, старался помочь в устройстве этого дела и при свидании с помещиком В. П. Калыгиным предложил ему продать свое имение. Калыгин согласился, при условии, если ему с женой будет дано место в монастырской гостинице, чтобы дожить последние дни своей жизни при Оптиной пустыни. За год до продажи имения Калыгину было видение: над его домом в облаках дивный храм и неземное ангельское пение. Когда стало известно, что московский господин по изменившимся семейным обстоятельствам не сможет проживать в этом имении, батюшка благословил приобрести его монахине Амвросии: «Вот мать Амвросия, жребий тебе выпадает взять это имение для себя. Будешь жить там, как на даче, с своими внучками, а мы, – прибавил старец, может быть, в утешение ей, – будем ездить к тебе в гости». Осенью 1875 года монахиня Амвросия купила у жены коллежского асессора Евдокии Ивановны Калыгиной 51 десятину 2300 сажен земли при сельце Шамордине и Васильевском.

Монахиня Амвросия, в миру Александра Николаевна Ключарева, происходила из дворян Тульской губернии, была близкой духовной дочерью преподобного Амвросия. Ее муж, Феодор Захарович Ключарев, бывший надворный советник, желая послужить Богу в монашеском чине, поселился в Оптинском скиту, где выстроил себе дом. Александра Николаевна была глубоко верующей, но долго не решалась оставить мир. По молитвам старца Амвросия она приняла постриг и поселилась в Белевском Крестовоздвиженском монастыре Тульской епархии, откуда часто приезжала к нему в Оптину. Супруги Ключаревы обладали добрым отзывчивым сердцем и были милосердны и сострадательны. Много жертвовали на устройство храмов и монастырей, помогали бедным.

В окрестностях Оптиной и Шамордина вспоминали о матушке Амвросии: «Что хромы, что слепы – все к ней». Большая часть прислуги при поступлении ее в монастырь, будучи предана своей госпоже, не оставила ее, говоря, что она для них как мать родная. Мать Амвросия воспитывала двух внучек – дочерей сына, взяв которых всего трех недель от рождения после смерти их мамы, поселилась при Оптиной Пустыни в специально выстроенном доме вблизи монастырских гостиниц. Крестным отцом девочек, Веры и Любови, по ее просьбе стал батюшка Амвросий.

В следующем 1876 году, на святках, преподобный Амвросий направил своего келейника отца Михаила освидетельствовать купленное имение. Оно представляло собой небольшой хутор в 200 десятин земли, стоящий в некотором отдалении от Калужской дороги. На крутой горе, недалеко от ската, располагался деревянный и очень ветхий одноэтажный домик, крытый соломой, с маленькими окнами и русской печью. Одну половину дома занимали хозяева, другая – служила амбаром. Неподалеку размещались рига и несколько закут для скота. Все строения находились в полуразрушенном состоянии и производили впечатление крайнего запустения. Но само место привлекало своей красотой: высокая крутая гора, покрытая густым лиственным лесом, спускающимся к ложбине, по которой, извилисто, течет небольшая речка Серена. За ней – луга и далее опять холмы, зеленеющие и пестреющие летом многочисленными цветами; левее, на юго-востоке виднеются поля, засеянные хлебом, за ними – Оптинский хутор над рекой Жиздрой, далее – вековой бор, еще далее – поля, луга и перелески; и только на востоке, примерно в версте, – деревня Шамордино. Весной батюшка вновь благословил отца Михаила съездить в купленное имение поправить обветшавший дом. Вместе с отцом Михаилом преподобный направил одну из своих духовных дочерей, дав наставление хорошенько осмотреть лес и берег реки Серены. Вот как она передает свои впечатления от этой поездки: «Ну что? – встретил меня старец, – Осмотрела?». «Спаси Господи, батюшка! – вырвалось у меня, – уж угостили поездкой, чего там осматривать, лес нечищеный да болото непроходимое, еще развалюшки какие-то». А батюшка в ответ: «Вот и дурак. Деревья мы с корнем повыдернем, гору всю разроем, у нас там все жилое; а по берегу-то капусту насадим и будет она у нас там в обхват», – и батюшка руками показал. Кто мог думать, что через несколько лет все исполнится».  

Батюшка благословил матушку Амвросию строить по его плану дом. Большой, деревянный одноэтажный, на высоком каменном фундаменте; и устроить в нем просторный зал в восточной части, а комнаты внучек – в северной, о чем скорбела мать Амвросия.

Позже, вспоминая об этом, он говорил: «Она строила детям дом, а нам нужна церковь». Приезжая в Шамордино, старец все обходил и осматривал, иногда вдруг остановившись, просил измерить указанное место и поставить колышки, вероятно, обдумывая и обозначая место будущих построек, будучи уверенным, что здесь будет святая обитель. Евгений Поселянин писал: «В те дни как Шамордино отошло к Ключаревым, жил Божий человек, именем Пахомий. Он вел суровую жизнь, не был как другие, а юродствовал. Отец Амвросий понимал его и чтил своим уважением. Пахомий полюбил Шамордино и часто приходил сюда. Его видели погруженного в странное занятие. Он медленно, точно присматриваясь, ставил в разных сторонах колышки, как бы отмеряя землю. При этом иногда от него слыхали слова: «Здесь собор будет, а здесь келии». Отец Амвросий советовал: «Примечайте, примечайте, где он колышки вбивает: так все и будет». Потом Пахомий не раз говорил: «Сюда знать пойдет, здесь княжны и графини жить будут». Когда только был выстроен дом, и Пахомию стали объяснять, где что будет, он все качал головой и на слова «Вот тут – Верочкина спальня, тут кладовая» отвечал: «Нет, тут ризница, а тут притвор». Привели его тогда к склону холма, где стояла красивая беседка, он промолвил: «Славная какая часовня стоит». Впоследствии там, действительно, была выстроена часовня. Окидывая взором все пространство Шамордина, Пахомий задумчиво твердил: «Ишь галок–то сколько налетело, много их, много – Лавра тут будет. А колокол какой звонкий – далеко его слышно».
Сама мать Амвросия жила в Оптиной, часто забирая внучек к себе или надолго приезжая в имение. При ее заботливом воспитании девочки росли необыкновенными детьми, кроткими, нежными, любящими друг друга и очень привязанными к батюшке. Они никогда не шалили, часто молились и любили церковные службы, хорошо зная их порядок. Видя их особенную религиозность и любовь к молитве, мать Амвросия радовалась, но говорить с ними о монастыре не позволяла, считая, что это решение должно быть добровольным, а не внушенным с детства. Подрастая, девочки стали размышлять о том, сколько им жить на земле, и настойчиво повторять, что они не хотят жить дольше двенадцати лет.
   Во вновь устроенном имении текла жизнь, близкая к монашеской. В шамординском доме вместе с девочками жили вдовы и сироты-девицы из бывших крепостных, долго и преданно служивших матери Амвросии. Со временем к ним стали присоединяться родственницы, искавшие уединения и молитвы. Благочестивое настроение монахини Амвросии отражалось на всем укладе их жизни. Заботясь о них, она по благословению старца Амвросия ходатайствовала перед Калужским архиепископом Григорием (Миткевичем, 1807-1881) о разрешении устроить в ее имении женскую общину с богадельней и домовой церковью.