Выбор жизненного пути
Владыка, какое событие Вашего далекого детства Вы бы сегодня назвали знаковым, судьбоносным?
Конечно, поездку в Москву, о которой я упоминал в своей статье. Мне думается, наша многодетная семья попала в орбиту пристального внимания и доброй заботы со стороны государства потому, что стала своеобразным символом возрождения жизни после той страшной войны. Она вселяла в людей надежду, что все наладится, а значит, можно строить планы на будущее, создавать семьи, безбоязненно рожать детей, как супруги Смирновы. В Москве, отмечавшей свое 800-летие, состоялось тогда и церковное чествование юбилея столицы. Главное празднование проходило в Патриаршем Богоявленском соборе. Служил Патриарх Алексий I, который, спустя годы, рукополагал меня во иеромонаха и сразу возложил на меня наперсный крест.
Возвращаясь из Москвы в родной город Кемерово, я, десятилетний мальчишка, объявил маме, что стану священником. «Только никому об этом не говори», – попросила она. Но какое там! Я, что называется, раззвенелся: по приезду поведал о своей мечте одноклассникам – маму тут же вызвали в школу. Меня увещевали, просили молчать – бесполезно. От избытка сердца уста глаголют...
А у мамы через несколько лет, когда я уже служил у Патриарха Алексия I старшим иподиаконом, произошла личная встреча с Его Святейшеством. Однажды он сказал мне, что хочет повидаться с моей родительницей, посвятившей жизнь рождению и воспитанию десятерых детей, и пригласил ее в свою резиденцию в Переделкине. Во время завтрака они долго беседовали – простая женщина, получившая звание «Мать-героиня», и Предстоятель Русской Православной Церкви...
Вспоминается еще один момент, связанный с Патриархом Алексием I. Святейший часто проводил в Московской духовной академии вечера памяти особо почитаемого им митрополита Московского и Коломенского Филарета (Дроздова). Как-то я подготовил доклад на тему «Богослужения митрополита Филарета (Дроздова)». Патриарх поинтересовался у организаторов вечера, кто выступит от лица преподавателей, и, узнав, попросил дать ему мой доклад заранее, чтобы он мог с ним ознакомиться, дабы избежать повторов в своем выступлении. Оглядываясь назад, скажу: всех трех приснопоминаемых Патриархов – Алексия I, Пимена, Алексия II, – по благословению которых мне было суждено пройти разные послушания с высокой степенью ответственности, можно назвать необычайно яркими звездами на небосклоне нашей новейшей Церковной истории.
А вот памятное для многих событие из недавнего прошлого: с великой духовной радостью встречали владимирцы Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, прибывшего во Владимир 7 сентября 2014 года с однодневным Первосвятительским визитом, чтобы возглавить торжества по случаю 800-летия Владимирской епархии. «Если бы не было Владимира, то никогда и Москва не стала бы первопрестольной столицей», – подчеркнул он особое значение древнего города в истории России и Русской Православной Церкви.
О том, как Вы стали первым наместником первой возвращенной Церкви советской властью обители в Москве, Вы живо, с интересными подробностями рассказали в своих книгах «Данилов монастырь: дневник возрождения» и «Это было чудо Божие». Многие страницы воодушевляют: какой был подъем, какая деятельная вера! Но есть страницы, пропитанные горечью, где Вы пишете, что мало кто в то время смотрел на Даниловское братство как на монастырь...
Да, и меня иногда даже поправляли: не «монастырь», а «административный центр». Одни утверждали, что в Даниловом ничего серьезного нет и не будет, другие считали непомерной строгостью (чуть ли не фанатизмом) наши уставные богослужения и быт. Некоторых смущало, почему мы медлим с освящением храмов. Это сбивало с толку, удерживало от пожертвований. Кроме того, люди, в которых мы очень нуждались, боялись поступать к нам. Искушения настигали братию всюду. Не припомню ни одного дела по монастырю, которое бы не сопровождалось кривотолками. И в своих воспоминаниях я написал: «Делаешь доброе, полезное дело согласно, скажем, уставу Церкви, духу монастыря, а мир воспринимает его совсем иначе. Видимо, добро всегда рождается в муках и встречается сопротивлением. Об истинном, настоящем добре сейчас в мире пекутся меньше всего: преобладает то внешнее, что в Евангелии названо ложью и лицемерием. В духовной жизни не может быть компромисса, нельзя работать двум господам. Из одного источника не течет сладкая и горькая вода...» Но, хотя начало возрождения было неимоверно трудным, неизреченную милость Божию мы видели в том, что братство еще не окрепшей обители поддерживал Святейший Патриарх Пимен. Я помню, как он всей душой болел за наш монастырь. А сколько было радости, когда мы получали благословение Его Святейшества на монашеские постриги! К слову, хорошо знавшие Предстоятеля люди полушутя-полусерьезно говорили, что он не стал Патриархом – он им родился. Такой был самородок! Неся послушание наместника Свято-Данилова монастыря, я стал свидетелем радостного этапа: когда Церковь решительно настроилась на возрождение, не замедлили появиться необыкновенные люди, взявшие на свои плечи труды по восстановлению Данилова. Отозвались лучшие из лучших: архитекторы, реставраторы, иконописцы, инженеры, искусные кузнецы. Если начну перечислять всех специалистов, это займет слишком много времени...
Восстановление или «новое погубление»?
Наверное, приобретенный потом и кровью опыт наместничества в столичном монастыре помог Вам в Оптиной пустыни, куда Вы получили назначение на должность наместника летом 1988 года? Схиархимандрит Илий (Ноздрин) пишет, что архимандрит Евлогий (Смирнов) со всем усердием поднимал духовную жизнь и восстанавливал физическое состояние обители...
Время по-прежнему было сложное, коварный враг рода человеческого только усилил нападки. Сразу же нашлись недовольные моей кандидатурой на этом посту, резко осудившие первые шаги наместника. Они заявили, что началось не восстановление прославившейся старцами и монахами Оптиной, а ее «новое погубление». Дескать, после богоборцев, разрушивших святыню, монахи продолжают ее осквернять. Это передали по «Голосу Америки», обвинение прозвучало на весь мир. Однако чуть позже произошло следующее: во время августовского путча 1991 года одно серьезное мероприятие было перенесено из Москвы во Владимир. Оно собрало во Владимире русских эмигрантов – участников Первого конгресса соотечественников. Меня (я уже возглавлял Владимирскую кафедру) тоже на него пригласили. И вдруг в конце встречи поднимается зарубежный корреспондент и на весь зал заявляет, что хочет принести мне публичное извинение за то, что, когда я был наместником Оптиной пустыни, радиостанция «Голос Америки» лила на меня грязь. Позже не только он, но и другие сотрудники осознали, что это клевета. Для меня, признаться, такой поворот оказался неожиданным. Подумал, что, вероятно, прозреть тому человеку и его коллегам помогли сведения о моей поездке в Париж, совершенной по благословению Святейшего Патриарха Алексия II.
Дело в том, что русские эмигранты, жившие во Франции, зачитывавшиеся Достоевским, знали об Оптиной пустыни и, услышав по «Голосу Америки» о ее «новом погублении», упросили Его Святейшество отправить наместника монастыря для беседы с ними. Я прибыл в Париж, рассказал представителям русской диаспоры всё, как есть, ответил на вопросы. Это их вполне удовлетворило. А в Оптиной пустыни за два с небольшим года моего служения, слава Богу, удалось сделать немало. В том числе – открыть Иоанно-Предтеченский скит. История со скитом весьма примечательная! Министр культуры РСФСР Юрий Мелентьев сказал мне: «Монастырь восстанавливайте, но скит Вы, может, не станете трогать? В память о том, что до революции там побывали наши великие писатели. Пусть останется сочетание духовной и культурной составляющих...» А через два или три месяца он приглашает меня в Министерство и говорит: «Хочу подписать с Вами договор о передаче скита монастырю». – «Знаете, какой день Вы для этого выбрали?» – спрашиваю у него. – «Какой?» – «День памяти преподобного Макария, к которому в скит на исповедь приходили и Николай Гоголь, и религиозный философ Алексей Хомяков, и другие представители культурной элиты своего времени!»
«Монастыри – это не продукт времени, а Божественные учреждения»
Владыка, давайте обозначим основные этапы Вашего пути. Учеба в Московских духовных школах, многолетнее послушание эконома объединенного хозяйства Лавры и МДА, преподавание в Духовной семинарии и академии. Наместничество в Даниловом монастыре и наместничество в Оптиной пустыни. Наконец Владимирская кафедра, где Вы служите более четверти века и многие называют Вас монахолюбивым архипастырем, потому что столько монастырей на Владимирщине возродилось!
На Владимирской земле открыто 30 обителей, но за количественными показателями не следует гнаться. Монастыри – это не продукт времени, а Божественные учреждения. Открыть обитель, наполнить ее людьми – небольшая заслуга. Важно, чтобы в душах монашествующих разгорелись пламя живой веры и ревность о спасении, укрепился молитвенный дух и все вокруг увидели: монастыри являются для мира спасительной силой. Помогать процессу их становления, духовного возрастания – вот что для правящего архиерея главное. Почти все монастыри в нашей епархии стали возрождаться на местах своих старых намоленных обительных святынь. Открытие каждого монастыря предваряло какое-то чудо. Вот Вы посетили Свято-Введенскую островную пустынь, видели женскую обитель посреди озера и рядом, на «большой земле», детский приют «Ковчег», созданный и опекаемый сестрами. А знаете, как эта обитель возрождалась? Вспомнив чей-то рассказ, что когда-то на острове недалеко от города Покров был монастырь, я решил туда заехать. Подошел к проходной будке, представился сторожу. Тот разрешил мне пройти дальше. Иду – навстречу директор училища для девушек с девиантным поведением, располагавшимся в стенах монастыря. Он удивленно спрашивает: «Как Вы здесь оказались?» – «Случайно заехал». Слышу в ответ: «Нет, Владыка, неслучайно. Пойдемте, я Вам что-то покажу». Прошли мы с ним по мосту на остров, Владимир Сергеевич говорит: «Позавчера на остров обрушился ураган, больше похожий на смерч. Он повалил все большие деревья, которые ветвями упали на храм. Столько лет стояли – и вдруг такое! Это что-то значит?» – «Это значит то, – ответил я, – что вам надо оставлять остров, а мы его заселим. Здесь есть какие-то свободные комнатки?» – «Есть». – «Давайте договоримся, что я привезу и поселю в них нескольких послушниц, инокинь». Владимир Сергеевич согласился. Правда, когда он в Москве сообщил кому-то из начальства о неординарном по тем временам решении, его здорово отругали. Чуть позже директор поведал мне об одном своем сне: ему приснилась мать, и между ними состоялся разговор: «Сынок, оставь им весь монастырь!» – «Я же отдал им остров». – «Нет, отдай всё!» И вот представьте: он стал хлопотать в своем Министерстве, чтобы передать епархии не только бывшие монастырские владения на острове, но и прибрежную полосу.
Ваше Высокопреосвященство, образно говоря, Вы по крупицам собирали людей, возглавивших обители после передачи их Церкви, и сегодня о тех игумениях и игуменах говорят: «Старая гвардия». Чему следует у них поучиться молодым?
Ответ простой: безграничной любви к Богу и жертвенному служению людям. В этой связи хочу вспомнить отошедшую ко Господу в августе 2016 года настоятельницу Муромского Свято-Троицкого женского монастыря игумению Тавифу (Горланову), перед кончиной постриженную в Великую схиму с именем Фамарь. Четверть века матушка Тавифа стояла во главе обители и вместе с сестрами, следовавшими примеру ее самоотверженности, настроенными на молитвенное делание, она сумела вернуть монастырь из небытия. На недавнем торжестве, когда Муромская обитель отмечала 25-летие своего возрождения, меня многое впечатлило: и замечательная выставка, и глубокий доклад матушки-настоятельницы Тавифы, и объединяющее сестер, прихожан, благотворителей чувство радости, что монастырь духовно расцвел, стал притягательным для множества верующих людей местом, где почивают мощи святых благоверных супругов князя Петра и княгини Февронии, издавна считающихся на Руси покровителями христианского брака. А спустя месяц после юбилея я возглавил чин отпевания новопреставленной схиигумении Фамари, почившей на 64-м году жизни... Сотни людей пришли и приехали проститься с дорогой матушкой. Прибыли губернатор Владимирской области, глава округа Муром. Столько соболезнований поступило из разных уголков страны! Матушку знали многие, многие вспоминали о ее благодетельных актах. Таким же деятельным, мужественным и отзывчивым человеком была настоятельница Свято-Покровского женского монастыря в Суздале игумения София (Комарова), отошедшая ко Господу в апреле 2016 года. На протяжении 24 лет она бессменно возглавляла Покровскую обитель, которая под ее мудрым управлением преобразилась не только внешне, но и в духовном плане поднялась на большую высоту. Верное определение: «Старая гвардия». А я к нему добавлю: воистину «Ты еси Бог, творяй чудеса»!
Говоря об эпохе бурного возрождения монастырей, не могу не поделиться одним воспоминанием, связанным со временем моего наместничества в Свято-Даниловом монастыре. Наступил период, когда в нашу обитель стали приезжать многочисленные гости из-за рубежа. Осенью 1984 года нас посетила делегация Чехословацкой Православной Церкви, весь епископат во главе с Предстоятелем – Блаженнейшим митрополитом Дорофеем. Поразили, на всю жизнь запомнились слова Блаженнейшего: «Как хорошо, что у вас есть монастыри. Значит, у вас настоящая Церковь. У нас монастырей нет. Что за Церковь без монастырей?» Вот как он рассуждал!
Нынче, как мы знаем, в Чехии и Словакии есть православные монастыри. Но это к слову. А я в конце нашей беседы хочу Вас спросить о паломничествах на Афон, поскольку слышала, что они занимают особое место в Вашей жизни.
Хорошо, расскажу.
«Русские умолили Бога не допустить беды»
Сколько раз Вы, Владыка, бывали в этой монашеской республике?
Даже счет потерял! Впервые я попал туда в 1969 году, когда случился сильный пожар в ночь на праздник Преображения Господня. Загорелся большой участок леса, спускавшийся с перевала от Старого Русика к русскому Свято-Пантелеимонову монастырю. Вскоре огонь перекинулся на монастырские крыши. Монастырь в те годы был малочисленным – в нем оставалось лишь 10 насельников. Видя приближающуюся огненную лаву, старцы горевали: наверное, в этот раз всё сгорит дотла. Группу паломников из СССР, прибывших на Афон в связи с 800-летием Пантелеимонова монастыря, возглавлял архиепископ Харьковский и Богодуховский Леонтий (впоследствии митрополит Херсонский и Таврический). Я у него спросил: «Владыка, как быть? Надо служить Литургию, но ведь пожар!» Он благословил служить. Божественную литургию я служил под огнем. После службы нашел Владыку и сказал, что сильно устал – пойду в келию посплю. А где-то через час он меня будит со словами: «Посмотри, какой дождь! Льет как из ведра!» Вскоре приплыл на корабле губернатор Салоников, привез около 50 солдат, чтобы те помогли убрать после пожара. Губернатор сказал: поскольку у нашей поездки такой печальный финал, власти решили ее продлить. И продлили нам пребывание на Афоне на восемь дней, за которые мы обошли все 20 афонских монастырей. Везде мы спрашивали, шел ли у них в ту ночь дождь, и везде нам отвечали, что дождя не было. А во время пожара нам довелось услышать дикое обвинение, что это, мол, приехавшие из Советского Союза коммунисты подожгли лес. Кто-то даже сказал: «Вы берегитесь, вас еще могут побить!» Ну а потом, когда мы отслужили Литургию, когда ливень потушил огонь, вокруг стали говорить: «Это русские умолили Бога не допустить беды!» Так что то мое первое пребывание на Афоне очень мне памятно. Еще оно памятно тем, что в болгарском монастыре Зограф, посвященном святому великомученику Георгию Победоносцу, я подошел к чудотворному образу святого и, полагая, что вряд ли мне удастся побывать на Афоне снова, снял с руки четки, повесил их к иконе. Монах-болгарин сказал: «Знаете, теперь Вам придется приехать сюда не один раз». Так и вышло. Последний раз я был на Афоне, когда в Свято-Пантелеимоновом монастыре отмечали 100-летие его игумена схиархимандрита Иеремии (Алехина). Святейший Патриарх Кирилл благословил меня зачитать текст Патриаршего поздравления и передать наистарейшему игумену Святой Горы Афон высокую церковную награду – орден святого равноапостольного князя Владимира I степени.
Но особенно тесно связан с Афоном мой младший брат игумен Никон, который более 20 лет является настоятелем Афонского подворья в Москве. Другие мои братья и сестры уже почили, мы с отцом Никоном остались вдвоем. А мама незадолго до своей кончины, последовавшей 8 ноября 1983 года, в день памяти святого великомученика Димитрия Солунского, по молитвам преподобного Даниила Московского облеклась в монашескую мантию и в этом чине отошла ко Господу. Почему я думаю, что по молитвам святого благоверного князя Даниила Московского? Узнав о моем назначении наместником Данилова монастыря и освобождении меня от всех должностей в Троице-Сергиевой лавре и Духовной академии, мама сильно расстроилась. Но вскоре ее печаль сменилась живым и радостным участием в судьбе московской святыни. Без колебаний родительница отдала в только что открывшийся монастырь все свои «смертные» сбережения. Она начала молиться о его возрождении. Удивительно было видеть, как Данилов живо ее захватил, стал главным делом жизни. И эта любовь к монастырю принесла добрые плоды: мама приняла ангельский образ с именем Надежда. Память мученицы Надежды приходилась на 30 сентября, когда мама еще была жива. Нельзя было не увидеть в этом сокровенную связь: преподобный Даниил Московский вознаградил свою почитательницу тем чином, в который сам облекся перед праведной кончиной. По благословению Святейшего Патриарха Пимена отпевали монахиню Надежду в Троице-Сергиевой лавре в Духовской церкви по монашескому чину. Так Господь нас утешил, наполнив в тот день любящие сердца не плачем, не скорбью, а тихой радостью...
Беседовала Нина Ставицкая
Фотограф: Владимир Ходаков
Также представлены снимки из архива митрополита Владимирского и Суздальского Евлогия
26 января 2017