Сегодня, 25 сентября, мы молитвенно поминаем последнюю перед закрытием обители настоятельницу нашего монастыря - схиигумению Валентину (Розанцеву). Матушка Валентина отошла ко Господу ровно 100 лет назад. В этот день в Казанском соборе была совершена панихида, все сестры молились о упокоении души матушки Валентины в селениях праведных.
Схиигумения Валентина, в миру – Вера Николаевна Розанцева – была четвертой настоятельницей Казанской Амвросиевской пустыни. Матушка Валентина родилась в 1864 году в городе Перемышле Калужской губернии, образование получила в городской школе. Будучи купеческой вдовой, в 1891 году в возрасте 26 лет поступила в Шамординскую обитель. С 1893 года проходила послушания старшей на кухне, а затем заведующей богадельни. В 1905 году была определена в число послушниц, а в 1907 году пострижена в монашество с наречением имени в честь мученика Валентина, память которого празднуется 24 апреля по старому стилю.
После смерти третьей Шамординской игумении Екатерины (Самбикиной), последовавшей 11 февраля 1911 года, по распоряжению епархиального начальства Духовная Консистория предписала благочинному женских монастырей, настоятелю Тихоновой пустыни, «архимандриту Лаврентию отправиться в Казанскую Амвросиевскую пустынь и провести из числа старших сестер сей пустыни выборы кандидатки на должность Настоятельницы сей пустыни и акт о сем с его мнением о правильности выборов представить в Консисторию на рассмотрение».
Жизнеописание Шамординского духовника оптинского старца Иосифа сохранило воспоминание о том времени: «Для Шамординской обители теперь наступала совсем новая жизнь… Круглыми сиротами оставались они теперь – у них и дома не было матери; а их любящий попечительный отец (старец Иосиф) навсегда уходил от них. Ни одна настоятельница, ни одна сестра не обходились без старца. Скорбь и радость, смущение и искушение – все несли к нему. Слово старца в обители было свято. Если кому чего не хотелось, достаточно было сказать, что «так благословил старец» и все принималось с верою; все знали по опыту, что благословение и решение старца нарушать очень опасно. Даже самый непокорный элемент в обители безмолвно покорялся, – никто не решался, да и не мог, идти против силы смирения старца Иосифа…Трогательна была и любовь, умирающего старца Иосифа к Шамординским сестрам. Истомленный болезнью и непрерывным приемом, на предложение окружающих прекратить доступ к нему сестер, которые все прибывали, старец отвечал: «Пусть все идут; я всех благословлю, Бог поможет, а то много останется плачущих»…
Насельница обители монахиня Амвросия (Оберучева) об избрании на должность настоятельницы монахини Валентины вспоминала: «…после смерти матушки Екатерины, когда надо было выбрать игуменью, батюшка уединился в своей келье на несколько дней, никого не принимал и молился. Говорят, ему было внушено, даже был слышен голос, что нужно назначить монахиню Валентину. И вот, когда благочинный монастыря прибыл для избрания игумении, он собрал сестер в соборе: сказал, чтобы они молились, и после молитвы избрали игуменью. Они ответили после молитвы, кого батюшка назначит, та и будет. В запечатанном конверте благочинный привез избрание старца. Тут он распечатал конверт и произнес: «Старец назначает монахиню Валентину». Сразу не могли даже сообразить, кто это – Валентина: такая смиренная, незаметная она была в монастырской жизни. У меня сохранилась тетрадь: когда-то, еще мирской я приезжала в монастырь, пришлось всю ночь осматривать жалующихся в своих недомоганиях сестер; и вот она, матушка Валентина, тогда уже мантийная монахиня, записана у меня последней; значит, она всем уступила свою очередь, а это было в два часа ночи: так велико ее смирение!
Все тогда молились, и она стояла на коленях перед иконой, просила Царицу Небесную назначить добрую игуменью. Ей стали говорить, что выбрана она: сначала не поверила, а потом с ней сделалось дурно. Не напрасно батюшка избрал ее. Она была не образованна светски, но обладала такой мудростью, которая граничила с прозорливостью. А ее смирение, истинно христианская простота – как они должны были поражать и действовать на окружающих! Так думалось, но на самом деле выходило, что люди, тоже хорошие сами по себе, ничего этого не видели и только возвышали себя перед ней своей светской образованностью и знатностью рода. К матушке игуменье, как я потом узнала, эти монахини относились свысока. Они были образованные, знали батюшку Амвросия и поступили при нем, а матушка Валентина поступила уже после, и вдруг, минуя всех более или менее образованных, назначена игуменьей: без всякого образования, едва грамотная (из купеческого звания). Удивительно, как такая преданность и любовь к старцу Иосифу со стороны шамординских матушек все-таки не могли вызвать их уважения к матушке Валентине, так чудесно назначенной самим старцем. Вот и фельдшерицы, несмотря на ее доброту, были против матушки, часто обижались на ее справедливые замечания. Но простые сестры чтили и любили ее. Она же, как истинная монахиня, вызывающая в памяти древние христианские времена, безропотно терпела возложенный на нее крест игуменства».
Указ Святейшего Синода от 18 мая 1911 года утвердил настоятельницей монахиню Валентину. Калужский владыка ходатайствовал о возведении ее в сан игуменьи, «в виду особого значения этой обители, основанной оптинским старцем Амвросием и ее многолюдности». Возведение в игуменский сан состоялось 17 августа 1911 года.
Вскоре после утверждения монахини Валентины в должности настоятельницы 30 мая 1911 года Казанскую Амвросиевскую пустынь посетила великая княгиня Елизавета Феодоровна. В Шамордине ее торжественно встречали местное духовенство и все сестры во главе с игуменьей Валентиной. По окончании литургии великая княгиня посетила домик благотворителей монастыря Сергея Васильевича и Анны Яковлевны Перловых. Затем великая княгиня осматривала все мастерские, усыпальницу, трапезную, богадельню, детский приют и домик, где жил последний год и скончался старец о. Амвросий. После скромной трапезы в покоях игуменьи Валентины великая княгиня отбыла обратно в Оптину пустынь, провожаемая всеми сестрами обители.
Протоиерей Сергий Четвериков, глубоко чтивший старцев Оптиной пустыни и с большой любовью относившейся к Шамординской обители в своей книге «Правда христианства» так описал матушку Валентину: «Игуменью Валентину мне пришлось видеть и знать лично. Она происходила из купеческого звания, Калужской губернии, и говорила чистейшим калужским наречием. Она была для всех примером смирения, кротости и усердной молитвы. Высокая, бледная, с благообразным лицом и добрым взглядом темных глаз, тихая и скромная, вся окутанная черным покрывалом монашеских одежд, она невольно располагала к себе сердца всех узнававших ее. Немало было в Шамордине и других монахинь высокой духовной жизни, истинных подвижниц и тружениц Христа ради, имена которых я считаю преждевременным называть: но не могу не отметить того особенного, светлого, радостного и благожелательного настроения, которым были проникнуты все шамординские сестры: мне никогда не приходилось наблюдать в них напускного, внешнего, неискреннего благочестия. В этой обители удивительным образом успели сочетаться культурность и просвещенность русской образованной женщины с благоговейной настроенностью верующей народной души.»
Редкие и ценные сведения о матушке Валентине оставила нам в своих воспоминаниях мон. Амвросия Оберучева: «В Шамордино для меня ближе всех была матушка игуменья. Она приветливо встретила меня и потом часто заставляла читать для нее правило или что-либо из духовных книг. По своему устроению она походила на древних старцев. На первый раз она велела мне открыть Отечник и прочесть, и я прочла: «1. Оказывай милость и спасешься. 2. Трезвись и будешь помилована. 3. Молчи». Я прониклась таким уважением и благоговением к матушке игуменье, что готова была ей открыть всю свою душу, чтобы она наставляла меня. И у меня возникла мысль просить старца благословить меня обращаться к матушке, как к старице: поверять ей все свои помыслы.
В начале моего пребывания матушка позвала меня с собой поехать на луга, на дачи. Себя она уже чувствовала слабой и сказала мне: «Вот с этим образом святителя Николая Чудотворца ты обойди луга, а я посижу здесь, в экипаже». Образ считался чудотворным, был написан старцем Герасимом старшим, когда однажды он был оставлен на отдых в матушкиной комнате в богадельне (она прежде была там старшей).
<…> Чувствовала я, – продолжает свои воспоминания мать Амвросия, – что матушке Валентине не по духу был наш священник, всегда с белым воротничком, подстриженный (речь идет об о. Николае Смирнове, который вскоре после революции перешел к обновленцам). Матушка старалась даже выхлопотать другого, но пока ничего не выходило. Многим старшим монахиням он нравился, пока впоследствии они не узнали eгo. Он только служил, а исповедь и причастие были на обязанности оптинского иеромонаха Мелетия. А на время постов приезжал еще второй иеромонах – Иннокентий, уже старый, почтенный, бывший казначей Оптиной пустыни. К ним сестры и обращались за советами».
Уже не было в живых доброго благотворителя Сергея Васильевича Перлова, но все, построенное его трудами и сердечной заботой, напоминало о нем и продолжало жить. Рядом с главным Казанским храмом старанием Сергея Васильевича построена каменная усыпальница-часовня для настоятельниц обители. В 1911 году по ходатайству матушки Валентины было получено разрешение перенести останки прежде почивших настоятельниц – схимонахини Софии и схиигумении Евфросинии в новую усыпальницу, так как старая деревянная усыпальница, примыкавшая к восточной стене храма «пришла в ветхость и должна быть снесена».
В Шамординскую обитель постоянно обращалось множество людей с просьбами написать для них или напечатать икону Божией Матери «Спорительница хлебов», перед которой заповедал молиться покойный старец Амвросий. Игумения Екатерина и С. В. Перлов несколько раз подавали прошения в Святейший Синод о разрешения печати этой иконы, но каждый раз им отвечали решительным отказом, объясняя его тем, что икона с таким необычным названием и изображением может вызвать в народе неправильные толки. Матушка Валентина, не остановившись перед этими трудностями, возобновила прошение о разрешении печати и изображений этой иконы. В своем письме она пишет следующее: «В 1889 году оптинский старец иеросхимонах Амвросий благословил написать икону Божией Матери в облаках с распростертыми руками, а внизу изобразить рожь и снопы, и наименовать это изображение Царицы Небесной «Спорительница хлебов». Затем делали копии с этой иконы, которые старец давал на благословение своим духовным детям, преимущественно землевладельцам. За год до своей кончины старец назначил совершать празднование этой иконе ежегодно 15 октября. В обитель постоянно обращаются с заказами написать икону «Спорительница хлебов». Изображение этой иконы очень чтится землевладельцами и крестьянами, и как почитание этой иконы верующими так и заказы на нее с каждым годом увеличиваются, а многие из простонародья просят и печатные изображения». Благоговея к памяти почившего основателя обители иеросхимонаха Амвросия и желая соблюсти его заветы, матушка игумения Валентина, просит Его Преосвященство исходатайствовать разрешение совершать празднование этой иконе 15 октября и печатать изображение иконы «Спорительница хлебов». К прошению своему игумения Валентина приложила “Описание иконы Матери Божией «Спорительницы хлебов»”. На прошение игумении Валентины в июне 1918 года последовала резолюция Его Преосвященства о разрешении печати этой иконы.
Матушке игумении Валентине Промыслом Божиим выпал жребий быть настоятельницей в трагическое время, последовавшее за октябрьским переворотом 1917 года.
В апреле 1918 года в обитель прибыла оценочная комиссия для передачи монастыря в распоряжение совета большевиков. В связи с декретом советского правительства от 3 января 1918 года об изъятии церковных и монастырских имуществ матушка Валентина обратилась к епископу Калужскому и Боровскому Феофану (Тулякову, 1864-1937, священномученнику) с прошением разрешить переименовать обитель в трудовую коммуну: «Сестры вверенной мне пустыни тревожатся грозящей опасности лишиться всего хозяйственного монастырского имущества и, быть может, принудительного выселения из обители, а местные власти, относящиеся благожелательно к монастырю, со своей стороны предлагают обители внести ходатайство через подлежащие органы управления об утверждении ее трудовой коммуной <…> в целях сохранения своей независимости и полного самоуправления, и тогда обитель, переименованная в коммуну, сохранит все, что имела доныне, как то: пользование землей и хозяйственным имуществом, – и даже может иметь право голоса в местном управлении». На это прошение Преосвященнейший Феофан благословил обращение обители в трудовую коммуну с сохранением за ней характера религиозной общины…». Председательницей коммуны была выбрана монахиня Александра (Никитина), которая дипломатично вела переговоры с представителями новой власти. Но они вмешивались во все дела монастыря, навязывая свои порядки; монашеский уклад жизни нарушался, приходило в упадок отлаженное хозяйство. Трудно было игумении Валентине и сестрам сознавать и видеть, как гибнет созданная трудами и молитвами батюшки Амвросия и его духовных чад их родная обитель. Магистры пользуются спросом на рынке труда. Они имеют обширные знания и хорошую практику, поэтому компетентны в своей профессии. Для развития моей карьеры нужна была эта ученая степень, получить которую мне не удалось. Я стала искать, где можно купить диплом о высшем образовании недорого без риска и в короткие сроки. Я нашла компанию, которой решила довериться. Сотрудники заверили, что ответственно относятся к своей работе и на каждом этапе проверяется качество, поэтому дубликаты неотличимы от подлинника. И я в этом лично убедилась.
В это сложное время матушка также заботилась о том, чтобы сестры, много лет прожившие в обители и отличавшиеся благонравным поведением и способные к монашеской жизни были одни – официально зачислены в послушницы (приукажены), а другие – пострижены в рясофор или в мантию.
В 1918 году игуменья Валентина обращается во Временное духовное правление при Калужской Консистории с прошением о разрешении ей определить в число указных послушниц 31 сестру, и постричь в рясофор 48 сестер. Как написано в ходатайстве игуменьи Валентины о разрешении монашеского пострига 17 сестер все они «желают усердно принять монашеское пострижение и все, исполняя монастырские послушания и труды с усердием при честном и благонравном поведении, признаются благонадежными и достигли узаконенных лет к пострижению». Эти прошения были удовлетворены.
Среди сестер, принявших монашеский постриг была Ольга Константиновна Сомова (в монашестве Тихона) – старшая в иконописной мастерской. В 1937 году она была расстреляна с пятью другими Шамординскими сестрами в тюрьме г. Сухиничи.
Матушка Валентина безропотно несла возложенный на нее Господом крест игуменства, но, чувствуя недомогание, постепенно слабела.
Она обратилась к монахине Амвросия как к опытному врачу и просила, чтобы она ее осмотрела и сказала откровенно о состоянии ее здоровья. «Осмотрела я ее, – пишет мать Амвросия, – и увидела, что она неизлечимо больна, у нее рак брюшины. Для меня это было таким ужасным ударом... Ведь в матушке я видела великую старицу: ее слово было для меня законом, это была такая духовная поддержка! скоро ее не будет... Боже мой, какая это великая скорбь!.. Сразу говорить я не могла, и матушка не требовала. Когда я ей сказала, что она тяжело больна, надо готовиться, матушка рассказала мне свою тайну, что она приняла тайную схиму, но это не известно архиерею и вообще ни одному человеку, кроме батюшки Иннокентия. Мать казначея и еще старшая монахиня просили схиму для матушки по ее поручению, но архиерей не разрешил, потому что он желал видеть матушку игуменьей, а при схиме она должна быть на покое. О схиме ее никто не знает, кроме духовника. А когда она умрет, и это обнаружится, будет неприятность духовнику, так как было распоряжение, не совершать постригов без ведома архиерея. И вот матушка посылает меня, чтобы я попросила архиерея разрешить схиму вследствие ее неизлечимой болезни. И еще, чтобы я исполнила ее обет. Она дала обещание сходить в Тихонову пустынь и искупаться там, а теперь ослабела: «Так вот, ты искупайся там, помолись и принеси мне воды из его колодца». Монахиня Амвросия стала выполнять поручение, сохраняя, по просьбе матушки, все в строгой тайне. Архиерею она сообщила о тяжелой, смертельной болезни матушки и на коленях умоляла его исполнить матушкину просьбу о принятии схимы. Владыка был огорчен таким печальным известием, но так как он очень дорожил матушкой как игуменьей, то не соглашался дать свое благословение на схиму. По канону она не может быть в схиме во главе монастыря. «Много раз он спрашивал, уверена ли я в неизлечимости ее болезни, – продолжает мать Амвросия, – и я каждый раз подтверждала безнадежный диагноз. «Вы значит, твердо уверены?» – спросил он. Я ответила: «Да». Вдруг мне сделалось стыдно, что я так настойчиво это утверждаю, и я замолчала. «Если другие врачи, как вы говорите, ей советуют операцию, то пусть она согласиться на операцию, я ее благословлю и соглашусь на схиму». Владыка написал письмо и вручил его мне. Еще одно дело, которое поручила мне матушка: она заботилась о будущности монастыря и решилась высказать свое мнение владыке: лучшей игуменьей была бы матушка Алипия, добрая, с хорошим характером». Выполнив все поручения, монахиня Амвросия вернулась в Шамордино.
«Матушка с умилением приняла святую воду и цветы от чудотворной иконы. У нее было хорошее настроение, вся душа ее была занята переходом в другую жизнь. Старшие влиятельные монахини заботились о лечении матушки. Стали приглашать многих врачей. Те сказали, конечно, что кроме операции здесь не может быть другого лечения. Решились даже вызвать из Москвы профессора, хирурга Алексинского. Больно было смотреть на страдалицу матушку, которая после всех этих разговоров и убеждений как будто получила какую-то надежду на исцеление и потеряла то необыкновенное благодатное спокойствие духа, которое было у нее, когда никто из окружающих не знал о ее болезни. Приехал из Москвы профессор, осмотрел матушку и приступил к операции. Сразу же обнаружилась безнадежность этого случая. Ужасная болезнь – рак поразил всю брюшину. Хирург сразу же зашил рану. Страдальческая жизнь матушки Валентины после операции протянулась не больше месяца. 12/25 сентября 1919 года на отдание праздника Рождества Пресвятой Богородицы схиигумения Валентина скончалась. Время было такое, что о выборе и назначении новой игуменьи не могло быть и речи.
Всей своей жизнью, мужественно и стойко преодолевая многие трудности и искушения, игумения Валентина старалась насаждать во вверенной её управлению обители дух любви, смирения и послушания, стремясь преодолеть всякое разделение и несогласие между насельницами. Духовно воспитанные ею Шамординские сестры в тяжелейшие годы гонений на церковь с чувством любви и милосердия к немощам человека брали на себя подвиг молитвы о мире между людьми, преодолевая силой Божией разделявшее их зло. «На них, как на борцах за вышний мир, прерывалась цепь мирского зла и вражды. Иноки становились победителями зла и обладателями дара Божьего мира, который служил залогом внешней тишины и благополучия людей».
Молитвами матушки Валентины и шамординских сестер спустя почти семьдесят лет обитель возродилась и в ней продолжается монашеская жизнь.
