Митрополит Вениамин (Федченков)
19 декабря/1 января день памяти мученика Вонифатия Тарсийского, 20 декабря/2 января – священномученика Игнатия Богоносца.
Житие первого – известно: раб богатый женщины, римлянки Аглаиды, и управитель ее имений; а вместе с тем – и сожитель ее, и притом страдавший пристрастием к вину; но при всем этом – добрый душою, милостивый к бедным. Госпожа, человек верующий, послала его в Малую Азию привезти оттуда мощи какого-либо мученика, ибо через это она надеялась спасти грешную душу свою. Отъезжая, Вонифатий, шутя, спросил госпожу, примет ли она его тело (с коим она грешила в нечистоте), если он будет замучен за Христа? Благоразумная Аглаида серьезно оговорила его за неуместность шуток в такой момент. Вонифатий, благодушный, уехал в Малую Азию и, пораженный там величием и страданиями мучеников, объявил и себя христианином. За это он был обезглавлен, и сопровождавшие его рабы привезли мученическое тело к госпоже. Перед этим было видение, извещавшее ее о событии, – и она вышла навстречу святому за Рим; на месте встречи устроила для него храм, а сама поселилась при нем, скончавшись преподобною.
И невольно в мысли моей связались в один вопрос эти два события: спасение двух грешников и рождение Спасителя.
Второй – сама чистота. Первого обнимали руки блудной госпожи, Аглаиды; второго обнимал Господь, когда тот был среди детей, благословляемых Христом… Но вдруг и первый возвышается до второго… Игнатий жаждет, просит, молится, ждет-не-дождется мученичества. Что-то поразительное! Ни один святой так не стремился к мученичеству! Когда слушаешь стихиры и тропари, жутко становится… Горел огнем нестерпимым – жаждал был замученным за Христа. Ощущал в этом какую-то дивную захватывающую сладость. А когда римские христиане хотели хлопотать за него, не без надежды на освобождение, – он и умолял, и запрещал это. Такова была жажда.
Но и святой Вонифатий сразу воспылал огнем подобной же любви и «самовольне» пошел на страдание. Оба – хотели этого… Эти жития привели меня к таким мыслям. С 20 декабря начинается предпразднство рождения Спасителя. Спасителя от грехов и прелести идолопоклонства. И вот накануне предпразднства Церковь показывает нам пример– наглядный, разительный – как происходит чрез Христа величайший, всепоглощающий переворот в душе: язычник, блудник, пьяница, раб людей и раб страстей… И вдруг взлет: сбросил все, освободился от греха… Порыв… – и мученик… Христос спас грешника – мученика. Святой Вонифатий – образ дохристианского состояния. А святой Игнатий – чистый, светлый, ясный, в таинстве Крещения просвещенный Христом. Всю жизнь пламенеет любовью к Нему. Разгорается огонь до нестерпимости. И он радостно отдает себя за Любимого на растерзание зверям.
Это образ новозаветного благодатного состояния. Как чудно! Но оба они загорелись любовью ко Христу, «родиться» ныне «хотящему».
И спасаться могут все: и чистые, и грешники. Благодать Христова сильна перерождать человека.
Обоим я отслужил молебен, и святой Аглаиде тоже. Их молитвами, Господи Иисусе Христе, возжги любовь и в нас!
Что спасло святого Вонифатия от падений? Благодать. Но за что данная? Чем она «воспользовалась» в нем? Его нищелюбием и милостивостью сердца. Если у кого из грешников это есть, Господь их не забудет и найдет им путь спасения – рано или поздно, так или иначе. А Аглаида, с коей жил он грешно, спаслась за свою веру: горячо желала иметь у себя мощи мученика, то есть святыню. Молитвами их, Господи, спаси меня!
Спасе, спаси мя!
