19 марта исполняется 200 лет со дня рождения преподобного Анатолия (Зерцалова), Оптинского старца.
После кончины прп. Амвросия Оптинского окормление Шамординской обители было передано двум его близким ученикам и преемникам в старческом служении – старцам Анатолию (Зерцалову) и Иосифу (Литовкину), прославленным ныне, как и их духовный наставник, в лике святых.
В Шамордино, по благословению старца Амвросия, о. Анатолий стал ездить еще при жизни монахини Амвросии (Ключаревой). Пока не было церкви, о. Анатолий нередко служил в доме всенощные, а когда было разрешено открывать общину, то старец Амвросий поручил о. архимандриту Исаакию и скитоначальнику о. Анатолию совершить на избранном месте закладку деревянного храма во имя Казанской иконы Божией Матери.
В первые годы, когда сестер в общине было немного, от тяжелых трудов они иногда унывали. Как потом вспоминали шамординские сестры, «однажды они разбивали в поле навоз; от непривычки им было очень трудно, и они плакали. В это время неожиданно подъехал о. Анатолий и, увидя их унылыми и в слезах, взял вилы и сам стал разбивать вместе с ними. Нечего говорить, что все скорби и слезы были забыты и работа закипела»[1].
Первая настоятельница Шамординской общины матушка София старца Амвросия называла «великим», а о. Анатолия «большим».
В свою очередь, и о. Анатолий глубоко уважал м. Софию, находил истинное удовольствие в ее умной и увлекательной беседе и любил рассуждать с ней о вопросах духовной жизни. Ему приятно было видеть и в сестрах любовь и доверие к ней, и он с особенной радостью рассказывал, как иногда на какое-либо данное им распоряжение сестры отвечали ему, что еще прежде спросят об этом у матушки.
Шамординские сестры привыкли со всеми своими повседневными нуждами и горестями обращаться к их начальнику “батюшке Анатолию”, привык и он делить с ними их скорби, вникать во все их телесные и душевные потребности, утешать и наставлять их на пути монашеском. Заболеет ли кто из сестер, батюшка Анатолий сейчас же едет в Шамордино, невзирая ни на какую погоду, исповедовать и приобщать больную.
Иногда эти поездки сопровождались большими опасностями для его жизни, но ничто не останавливало его любви. Нередко говорили ему:
– Оставьте Шамордино, сколько вам с ним трудов и скорбей.
На эти советы у него был один ответ:
– Никогда не оставлю Шамордино и своих духовных детей; мне старец дал это послушание, и я не имею права от него отказываться.
***
Многие наставления старца Анатолия сохранились благодаря усердию шамординских сестер, записавших их. Вот некоторые из них:
«В церкви стой как Ангел, не разговаривай и не оглядывайся, потому что церковь есть земное небо. Идя из церкви, читай: Богородице Дево, радуйся… – и ни с кем не заговаривай, а то будешь подобна сосуду, который был полон, да дорогой расплескался. Когда говеешь, тогда особенно прилежно читай молитву Иисусову. Когда идешь приобщатся, то в эту обедню особенно смотри за собой, ни с кем не говори и никуда не обращай своих помыслов. Иди к Чаше со спокойной душой, призывая молитвы своего духовного отца. Бойся в храме смутить чью-нибудь душу; ты идешь просить милости у Бога, и в его же храме оскорбляешь своего ближнего. Если, придя к человеку чего-нибудь попросить, станешь вертеться и смеяться, то он не поймет тебя и оскорбится, тем более нужно приходить с благоговением к Господу».
О молитве он говорил так: «Надо так молиться, чтобы между душой молящегося и Богом ничего не было и никого, а только Бог и душа. Когда молишься под впечатлением хорошего пения, это не есть еще истинная молитва».
Смотря на иноческую жизнь как наиболее приспособленную для всецелого служения Господу, старец при каждом случае пояснял сестрам высокое значение этой жизни, ее частностей. На общежитие он смотрел как на прекрасную школу для выработки смирения и терпения. «Общежитие умерщвляет страсти, а то в норе и змея тихо сидит. Если разных камней положить в мешок и трясти, то камни сделаются гладкими и круглыми, так и в общине монах сглаживается скорбями».
Не зная ничего лучше и выше иноческой жизни, старец Анатолий был рад, когда молодые сестры поступали в монастырь, он с особенной отеческой любовью заботился об этих неутвердившихся и неоперившихся своих птенцах. Осталась одна молодая девушка в монастыре; родные, узнав об этом, рассердились и знать ее не хотят. Мать приехала было, но, увидя твердое решение дочери, в тот же день уехала, не захотев даже с ней проститься. Почувствовав свое сиротство и одиночество, смутилась духом юная подвижница и, горько заплакав пошла к «батюшке Анатолию». Сидя в приемной, она через несколько минут услыхала за дверью в коридоре сначала шаги, а затем голос, певший: «Отец мой и мать моя остависта мя, Господь же восприят мя…» При этом дверь отворилась, и на пороге показался о. Анатолий, светлый, радостный… Обласкав и утешив растроганную сестру, он до конца жизни своей был для нее и отцом и матерью.
И многие из сестер оставались в монастыре только благодаря силе его влияния на них. Иногда малодушные высказывали свое недовольство, что он с ними меньше занимается, чем с другими. «Потому что ты бестолковая, – отвечал в таких случаях старец, – ты не понимаешь того, что тебя хоть гони – не отгонишь, а она того гляди из монастыря уйдет; живите – друг друга не оскорбляйте, друг друга тяготы носите, несите без ропота свое послушание и спасетесь, – ведь мы пришли ради Бога, так надо все терпеть».
Иногда он говорил: «Ты пришла в монастырь в совершенных летах, и тебе не требуется таких утешений, как юным. Молодое деревце нужно окапывать и поливать, иначе оно засохнет, – так и душа юная, оторванная от родных и не видящая ниоткуда утешения, может прийти в уныние. Когда молодое деревце примется и начнет расти, оно уже не требует ухода, и ему тогда бывают полезны бури и непогоды для укрепления».
Посвятив свою жизнь служению Господу, познав тесноту и радость этого служения, старец Анатолий писал о высоком значении монашеского подвига: «Монашеская жизнь трудная – это всем известно; а что она самая высокая, самая чистая, самая прекрасная и даже самая легкая – что говорю легкая – неизъяснимо привлекающая, сладостнейшая, отрадная, светлая, радостию вечною сияющая – это малым известно. Но истина на стороне малых, а не многих. Поэтому Господь и сказал возлюбленным ученикам: не бойся, малое стадо! Яко изволи Бог даровати вам – что? думаешь, отраду? богатство? наслаждение? Нет! – Царство! И какое царство! Где не только все блага, все возможные сокровища, и красота, и слава, свет, радость, горящая любовь, божеская жизнь и веселие вечное. Царство это – царство всех веков, перед которым все величайшие царства мира сего – дым, смрад! И в том-то царстве света и веселия тебе уготовано, и всем возлюбившим Господа Иисуса, царское место. Приведутся царю девы – в след Ея – Царицы Небесной. Только потерпи – все это получишь с лихвою» [2].
Поучая и наставляя свое стадо всем христианским и иноческим добродетелям, Старец в то же время стремился более всего поддержать бодрость духа, чтобы в неудачах и поползновениях не впадали в уныние и отчаяние. Так, одна, живя в монастыре и не видя в себе монашеского делания, пришла в уныние, думая, что все совершено ею напрасно. Старец писал ей: «Обратись к матери Божией и говори Ей: Ты, Владычице, привела меня в избранное Твое стадо, Ты упаси меня. Ты могла Марию Египетскую спасти, ужели меня не сможешь? Дьяволу очень злобно, что он упустил свою жертву и ты избегла его когтей, поэтому он жаждет тебя снова поглотить, но ты помни, что надеющийся на Господа, яко гора Сион, не подвижется вовек. Итак, оставь детское малодушие, дело идет серьезное – о душе твоей, и бесконечном Царстве… Все небесные силы смотрят, как ты борешься с князем мира сего, и умоляют Вседержителя помочь тебе. Ей, поможет только не унывай, – близ Господь!»
***
В начале 1893 года слабеющий старец в последний раз приехал в Шамордино, горячо помолился перед Казанскою иконою Божией Матери, посетил могилку матушки Софии, все осмотрел, всех благословил, всех утешил своим приветом и ласкою.
С разрешения митрополита Калужского и Боровского Анатолия (Станкевича), шамординские сестры ходили за старцем во время болезни, которую он переносил кротко и терпеливо.
До последних дней, пока только были силы, старец не переставал утешать своих духовных чад. За полтора месяца до смерти он благословил шамординских сестер иконою «Знамения» Пресвятой Богородицы, сделав на ней надпись: «Сию икону благословляю на память сестрам Казанской женской общины. Иеромонах Анатолий».
Сестры спросили:
– Батюшка, как нам за вас молиться?
Он отвечал:
– Скажите: Господи, помилуй Анатолия, грешника сущего.
Переживая за здоровье старца, сестры говорили ему:
– Вот мы молимся о вашем здоровье, но Господь нас не слышит.
На это старец отвечал:
– Может ли быть, чтобы солнце не освещало, вода не освежала, огонь не согревал; а Господь в тысячу раз светлее всякого солнца; Он слышит вашу молитву, но творит угодное Ему.
Проститься со старцем Анатолием в Оптину пустынь приехала и настоятельница матушка Евфросиния, которая попросила у старца его святых молитв. На что он ответил:
– Молюсь и обязан молиться, да спасет вас Господь и обитель вашу. Спаси, Господи, за усердие и молитву о мне недостойном.
Старец Анатолий почил о Господе 25 января 1894 года.
[1] Воспоминания о старце иеросхимонахе Анатолии, скитоначальнике Оптиной пустыни. (Из записок сестер Казанской Амвросиевской женской пустыни). Изд-ние пустыни, 1908. С. 20.
[2] Там же. С. 83–84.
